Концепция личности в неотомизме и персонализме. Философия XX века

Религиозно-философское направление философии XX века

Современные философские направления религиозной ориентации на Западе возникли в основном русле христианского религиозно-теологического комплекса. Наибольшим идеологическим влиянием отличаются неотомизм и персонализм.

Неотомизм – официальная философская теологическая доктрина католической церкви. Как никакой другой философии Запада, неотомизму свойственны традиционализм и догматизм. Это не случайно, поскольку основные философские идеи неотомизма восходят к Фоме Аквинскому, жившему в ХІІІ в.

Поскольку неотомизм есть официальная философия католицизма, то преимущественное распространение он получил в странах, где католицизм занимает господствующее положение. Основные представители: Э. Жильсон (1884–1978), Ж. Маритен  (1882–1973)  Франция; К. Фабро (1911–1995) Италия; Ю. Бохенский (1902–1995) Польша; Д. Ж. Мерсье (1851–1926)  Бельгия; М. Грабман (1875–1949) ФРГ, Жан Лакруа (1900 - 1986) Франция.

Возможности, границы неотомистской философии определяются в основном методологически-целевой установкой Фомы Аквинского: примирить догматические основания христианской веры с требованиями мыслящего разума и тем самым оправдать христианство перед лицом растущего авторитета науки и просвещения. Ибо, как считают неотомисты, вера без разума превращается в слепое поклонение, суеверие (фидеизм), а разум без веры впадает в гордыню сомнения (атеизм, скептицизм, научный рационализм). Однако вместо т. н. “гармонии” веры и разума неотомисты предлагают вариант подчинения разума вере.

Согласно неотомизму, истины веры безусловны и абсолютны, они не противоразумны, а сверхразумны. Они открываются непосредственно в акте религиозного переживания и независимо от усилий со стороны разума. Они недоступны рациональному познанию. При их постижении разуму отводится вспомогательно-апологетическая роль. Таким образом, на философию возлагаются обязанности служанки богословия.

Целевые установки неотомизма обусловили его гносеологические, онтологические и антропологические построения. Теория познания неотомизма эклектична: в ней религиозная вера и рациональное познание соприсутствуют, но не гармонируют друг с другом. Конечный объект познания, как и веры, образует Бог, так что теория познания неотомизма есть, по сути, богопознание. Но, права религии в философии, как и науки, в постижении Бога неравноценны. Первенствующая роль здесь предоставлена вере, религиозному опыту. Разум же в исследовании вещей имеет право судить только о том, чем Бог не является. Исследуя мир явлений (природу) методом “исчер­пания” (отрицание в природе всего, что не является Богом), разум в итоге приходит к границе, за которой открывается бытие Бога, оставляя право за религией судить о том, чем Бог является по своей сущности. Отсюда главная функция неотомистской гносеологии – аналогия, которая, будучи возведенной, в методологический принцип, именуется (в противоположность диалектике) – аналектикой.

Бог, согласно “аналогическому” методу, бесконечен и потому запределен для разума, оперирующего конечными величинами. Однако Бог, сотворив мир, оставил на нем признаки своего бытия, по которым аналогически можно заключить о его действительном существовании. Основания для такого заключения, полагают неотомисты, – универсальное сходство, подобие всех различающихся между собой вещей, свидетельствующее о единстве плана строения всего сущего. С помощью аналогии по ограниченному совершенству конечных вещей можно, с точки зрения современных томистов, сделать вывод о неограниченном совершенстве бесконечного существа.

Как и теория познания, космология неотомистов двойственна. Вещественную основу мира, согласно неотомистской онтологии, составляет материя, инертная и косная масса, не способная к движению и внутренней самодеятельности; она всего лишь возможность, ждущая качественной реализации. Содержательная основа вещей сосредоточена в формах, выводящих материю на состояние потенции и созидающих из нее качественное многообразие природы. Космогенез представляет собой процесс перехода всего существующего из потенции в акт постепенного восхождения по лестнице бытия от низших уровней осуществления возможностей к высшим.

Абсолютная осуществленность свойственна только первоформе, которая полностью свободна от материи и есть Бог. Бог образует причинное основание вещей, выступая как имманентно действующая сила в них.

Наиболее консервативны неотомистская антропология и социология. Человек, точнее, его душа с присущей ей свободой воли, является продуктом божественного творения. Бог творит каждую душу индивидуально, наделяя ее при этом свободой выбора и помещая в тело как бы для испытания. Судьба человека зависит от него самого, от того, как он распорядится своей свободой: использует ее для служения Богу или впадет в богоотступничество. Реальная история человечества, полагают неотомисты,  свидетельствует о злоупотреблении людьми дарованной им свободой, поскольку они предпочли путь зла и обоюдной вражды. Всякую естественную детерминацию исторического развития неотомисты исключают, течение исторических событий объявляют непредсказуемым, науку об обществе, способную предвидеть будущее, отвергают. В то же время неотомисты осуждают произвольное вмешательство в ход исторического процесса, в частности отрицают влияние исторических личностей на ход и направление общественного развития. История, согласно неотомизму, есть таинство и промысел Божий, осуществление некоего провиденциального плана. То, что мы называем законами общества, есть лишь манифестация непостижимой для человека тайны божественной воли.

Предельное единство человеческого общества есть “град Божий”, земным подобием которого является церковь. Средство осуществления этого “Царствия Божия” не имеет отношения ни к политическим, ни к правовым, ни к нравственным институтам; оно достижимо, полагают неотомисты, лишь через так называемую солидарность. Существуют три типа взаимосвязи личности и общества: индивидуализм, коллективизм и солидаризм. Первые два – это крайности. Золотая середина – солидаризм, при котором отношения общества и личности опосредуются Богом, строятся на христианских принципах любви к ближнему, дальнему и даже врагам.

К середине ХХ в. томистская философия встала перед необходимостью модернизации своих теоретико-догматических оснований.

Можно отметить два направления, по которым католическая теория и, прежде всего, традиционный томизм, стремится к теоретическим преобразованиям и новшествам. Одно из них пытается ассимилировать некоторые научные идеи и открытия, в частности, христианизировать эволюционную теорию Ч. Дарвина.

Наиболее показательна в этом отношении позиция неортодоксального католического философа, богослова и ученого-палеонтолога Тейяра де Шардена (1881–1955). Он верил в силу союза христианства и гуманизма, призванных сплотить всех людей планеты, выдвигал идею единения науки и мистики в качестве панацеи от всех бед современности. В своей книге “Феномен человека” он попытался соединить учение Ч. Дарвина о развитии органического мира с христианским единобожием. В его космогонии идея всеобщего становления – господствующий мотив, Вселенная эволюционирует от хаотической неопределенности к упорядоченной структуре, из хаоса рождается космос. Однако в понимании основ и движущих сил космогенеза Т. де Шарден остался христианским теологом, хотя и не ортодоксальным. Первичную основу мира, согласно его утверждениям, образует духовно-энергетическая субстанция, некий космический “психизм”, воплощающий себя в многообразии предметных форм и структур.

При этом космическим процессом управляют не естественные законы, изучаемые наукой, а сверхкосмический Бог, которого  Шарден называет точкой “Омега” и отождествляет с вселенским Христом. “Омега” служит одновременно и внутренним побуждением вещей к развитию и совершенствованию, и внешним по отношению к ним целью, притягательным идеалом.

Таким образом, христианский эволюционизм Т. де Шардена в принципе не нарушает догматических основ томистской доктрины.

Другое направление в современном католическом богословии стремится модернизировать томистскую доктрину на путях ее антопологизации: теология как учение о Боге корректируется учением, об основаниях и смысле человеческой жизни. Например, немецкий неотомист Карл Ранер (1904–1984) пытается дополнить традиционную схоластическую “теологию Бога” жизненно значащей, неформализованной “теологией человека”: его проект “конкретной теологии” предполагает утопическую картину общества, в котором теологизируются и освящаются религиозным культом все сферы социальной, культурной и даже общественной жизни человека. Другой немецкий католический теолог Г. Кюнг попытался подменить традиционную томистскую теологию антропологически ориентированной “кристо­логией”, т. е. учением о Христе как вселенской богочеловеческой личности, моделирующей образ жизни, цели и судьбу каждого конкретного индивида.

В неотомизме бытие личности, ее духовный мир определяется постоянной связью личности с Богом. Неотомизм обосновывает идею социального и личностного фатализма, поскольку ни один волос не упадет с головы человека без воли Бога. Но человек не марионетка в руках Высшего Разума, ему дана свобода выбора. Сущностью человека выступает нематериальная, бессмертная душа, дарованная Богом и роднящая человека с Богом

Персонализм (от лат. persona – личность) – это теоретическое направление современной философии, признающее личность первичной творческой реальностью и высшей духовной ценностью. Весь мир – проявление творческой активности Верховной Личности.

История слагается из реализации множественности воль личностей. Однако истоки личности коренятся не в ней, а в Боге. В конечном счете, исторический процесс – это результат деятельности Верховной Личности. В основе персонализма идея свободы воли. Человек утверждает себя в мире и в обществе путем свободного волеизъявления.

К основателям персонализма можно отнести Ралфа Флюэллинга (1871–1960), американского философа-идеалиста, предложившего теистическое учение о верховной личности (Боге), воплощающейся в человеке. Во Франции идеи персонализма развивали Э. Мунье (1905–1950), Ж. Лакруа (1900–1980), Ж. Недонсель (1905–1981) и др. Целевая мировоззренческая установка персонализма  – примирить религию, главным образом христианский теизм, с некоторыми гуманистическими ценностями. В основе персоналистского мировоззрения лежит убеждение в субстанциальности личностного начала как в человеке, так и в бытии вообще. Это основополагающая персоналистская аксиома предопределила характер толкования субъективно-объективного отношения, а вместе с этим и направление развития, философские возможности персоналистской доктрины.

Основной вопрос философии решается персоналистами в традиции субъективного идеализма. Исходный пункт их философствования – самосознающая человеческая индивидуальность. Эта индивидуальность во многом сходна с понятием “Я” в классическом субъективном идеализме, но все же ему не тождественна. Более того, персонализм сознательно стремится к преодолению субъективистски толкуемого человеческого “Я”,  чтобы расширить и наполнить его ценностно-мировоззренческим содержанием.

В традиционном субъективном идеализме субъект, как правило, исчерпывается его гносеологической способностью: это, прежде всего, познающая величина, рационально действующее сознание и самосознание. Такому субъекту, сведенному к одной из своих составляющих, к рациональной деятельности мышления, персоналисты противопоставляют живого человека, еще не разъединенного на элементы и частичные функции. Эмманюэль Мунье (1905–1950),  основатель и глава французского персонализма, критиковал капитализм с позиций христианского социализма, путь освобождения человечества видел в моральном обновлении, духовной революции.  Основу личности, по Э. Мунье, образует ее концентрированная и не разложимая на части ценность, ее абсолютная и суверенная самость, которая проявляет себя, прежде всего, в беспредпосылочной и ничем не ограниченной свободе. Однако абсолютная свобода – всего лишь условие реализации личности, а не ее цель, сущность и результат.

Высшая ценность личности – ее продуктивная активность, способность к совершенствованию. При описании беспредпосылочной активности французские персоналисты заимствуют понятие жизнен­ный порыв Анри Бергсона (1859–1941), французского философа-идеалиста, представителя интуитивизма и философии жизни. Подлинная и первоначальная реальность, по Бергсону, – жизнь как метафизически-космический процесс, “жизненный порыв”, творческая эволюция; структура её – длительность, постигаемая только посредством интуиции, противоположной интеллекту; различные аспекты деятельности – материя, сознание, память, дух. В свете этого понятия творческая самодеятельность личности иррациональна, беспричинна и потому необъяснима. По отношению к объективной реальности активность “Я” первична, обуславливает ее существование и смысл. Мир вещей возникает как продукт объективации имманентных возможностей личности, овеществление ее бесконечных творческих потенций.

Однако при всей уникальности личностного Я оно, с точки зрения персоналистов, не изолировано в своей единичности и дано в неразрывной связи с другими такими же “Я”. Персоналисты называют эту коммуникативную способность личности априорной межличностной связью, интеробъективностью, которая не имеет никакого отношения к социальной сущности человека. Согласно персоналистам, коммуникативное качество личности, открытость в сторону подобных ей личностей по своей природе не социальна, а религиозна. И здесь обнаруживается переход персонализма с позиции субъективного идеализма на позиции объективного идеализма, родственного христианскому теизму. Осознание человеком своего единства с другими людьми, утверждают персоналисты, имеет в качестве прообраза извечную связь человека с Богом. В защиту этой догмы разрабатывается специальный персоналистский вариант доказательства бытия Бога.

В своей “теории веры” персоналист Жан Лакруа утверждает, что идея бога априорно заложена в человеке, так что все доказательства его реального существования сводятся к уяснению, раскрытию и комментированию этой самоочевидной истины.

В заключении можно сказать, что в конце ХХ и начале ХХІ вв. в философии назревает нечто новое. Из периода поисков, спекулятивных построений, неуверенности, мозаичности различных философских концепций просматривается выход в разумном синтезе классического и модернистского стиля философского мышления.